Тирасполь предлагает «экономику без политики» - каковы шансы?

Дмитрий Астахов, RTA Приднестровье, или «Приднестровская Молдавская Республика» – это одновременно и классический, и уникальный пример замороженных конфликтов в странах бывшего СССР. Приднестровская государственность возникла на руинах социалистической империи как результат воинственной политики национальной элиты Молдавии и безответственных шагов центрального руководства в Кремле, «кроившего» союзные республики без оглядки на исторические и национальные особенности. Типичность приднестровского конфликта в том, что он имел этнолингвистические предпосылки, случился в годы краха СССР, а шефство над самопровозглашенной республикой взяла Москва, поддерживания «ПМР» финансово и наставнически. Так было в Южной Осетии и Абхазии, к тому же, всем трем республикам Россия гарантировала безопасность присутствием своих миротворческих сил. Уникальность кейса Приднестровья в том, что конфликт Тирасполя и Кишинева имел глубокие мировоззренческие истоки, которые не имели прямого отношения к национальному фактору, но были связаны с языком, самосознанием, отношением к истории, видением будущего и т.д. Современники тех событий отмечают, в окопах по разные стороны баррикад фактически находились люди одних национальностей, в том числе, русские, молдаване, украинцы и т.д. В конечном итоге в силу своей неоднозначности и сложности приднестровский конфликт на долгие годы оказался в действительно замороженном состоянии без понятных и применимых практически моделей урегулирования. Экономика непризнанной республики в целом соответствует многогранному характеру политической ситуации вокруг «ПМР». По разным оценкам, Приднестровье «унаследовало» большинство промышленного производства Советской Молдавии. Значительная часть этих предприятий – промышленные «гиганты», заводы «всесоюзного» значения, не способные существовать без широких рынков сбыта, проще говоря – ориентированы на экспорт. Часть из них ждала неминуемая гибель в условиях свободной экономики, остальные сумели приспособиться. До 2006 года промышленность «ПМР» работала в основном на Россию и страны СНГ – на Восток уходило более 50% приднестровского экспорта. Впрочем, легкая промышленность, металлургия и электроэнергетика активно осваивала западные рынки. В 2006 году Украина ужесточила правила пересечения своей таможенной границы для приднестровских товаров – от предприятий-экспортеров требовалась регистрация в Молдавии и уплата соответствующих платежей в бюджет РМ. Одновременно Европейский союз предоставил Республике Молдова торговые преференции, которыми мог воспользоваться и зарегистрированный в РМ приднестровский бизнес. Итог предсказуем – рынки Молдавии и Европы сегодня занимают около 60% в структуре экспорта из «ПМР». В политическом плане, что интересно, Тирасполь придерживается прежних ориентиров – руководство непризнанной республики подчеркивает курс на независимость и сближение с Россией. Для Приднестровья российский вектор развития действует «по умолчанию», что связано, в первую очередь, с самосознанием населения. В республике смотрят российское ТВ и учатся по российским учебникам, управленческая система так или иначе перенимает российский опыт и развивает в ключе русской практики государственного менеджмента. Приднестровье – это также одна из крупнейших русских диаспор в Европе, поэтому в части ценностных ориентиров население республики ассоциирует себя с Российской Федерацией (а старшее поколение – еще и с Советским Союзом). Приднестровские правящие круги, в частности, ее президент Вадим Красносельский систематически предпринимают попытки активизировать и торговое взаимодействие с Россией. Представители местного парламента и правительства весьма регулярно посещают российские экономические форумы и иные потенциально перспективные мероприятия. В Москве нередко бывают руководитель внешнеполитического ведомства Приднестровья, глава правительства, да и сам президент. До тех пор, пока бывший вице-премьер РФ Дмитрий Рогозин сохранял за собой пост спецпредставителя по Приднестровью, все его встречи с лидером самопровозглашенной республики затрагивали возможные инвестиционные проекты России в Приднестровье. К примеру, приднестровский лидер неоднократно выдвигал инициативу о льготном кредитовании российскими банками предприятий республики, а также призывал упростить режим доступа товаров из «ПМР» на рынок России. До конца неясно в какой степени идеи приднестровского руководства нашли отклик в Москве. В публичной плоскости практически нет информации о том, как после отставки Дмитрия Рогозина осуществляется взаимодействие Москвы и Тирасполя. Со стороны последнего однако звучат определенные сигналы о том, что формат гуманитарного сотрудничества нуждается в пересмотре. В СМИ непризнанной республики была опубликована информация о том, что строительные фирмы Приднестровья, возводившие инфраструктурные проекты за счет средств российской АНО «Евразийская интеграция», не получили денег за выполненные работы. Речь идет о более двух миллионов долларов, которые, по версии Тирасполя, были выведены через созданные вокруг «Евразийской интеграции» фирмы-однодневки. Интересно, что «Евразийская интеграция» была личной гордостью Дмитрия Рогозина, образцово-показательным проектом, символизирующим гуманитарную миссию России в «ПМР». Со стороны Тирасполя обнародование сведений о имевших место хищениях – вполне конкретный сигнал и весьма смелый шаг для де-факто государства, которое, по мнению экспертов, всегда было «подшефным» Москве. Тирасполь декларирует в качестве стратегической цели привлечение иностранных инвестиций, и, очевидно, стремится привести в экономику и российский капитал. На фоне традиционной высокой политико-экономической активности Евросоюза и роста торгового оборота Приднестровья с европейскими государствами «ПМР» посылает сигналы России, осознавая, что политическое партнерство в долгосрочной перспективе нуждается в «подпитке» реальными практическими делами. 5 июня в Тирасполе прошло в известной степени уникальное мероприятие – по приглашению руководства республики в Тирасполь прибыли аккредитованные в Кишиневе послы и дипломатические представители двадцати стран и некоторых международных организаций. Для них была организована презентация нового инвестиционного законодательства Приднестровья, в которой приняли участие президент Красносельский, главы правительства и парламента. Сайт лидера Приднестровья демонстрирует общее фото руководства «ПМР» с послами европейских стран – необычное событие для республики, которую никто из представленных стран официально не считает субъектом международных отношений. [caption id="attachment_504" align="alignnone" width="749"] Фото: сайт президент Приднестровья[/caption] Местные СМИ сообщают, что для иностранных дипломатов были организованы экскурсии по ведущим предприятиям непризнанной республики. Приднестровские чиновники не скрывали, что ожидают от прошедшего визита конкретного экономического эффекта в виде европейских инвестиционных средств. А прибывшие в Тирасполь послы в общении с местной прессой высоко оценивали эту идею и обещали провести консультации с отечественным бизнесом. На организованной инвестиционной презентации побывал и посол России в Молдове – он тоже есть на общем фото. Правда, российские СМИ мероприятие подчеркнуто проигнорировали. Классические подходы к теории политических процессов подсказывают, что политика и экономика – вещи неразлучные.  Приднестровская республика по состоянию на 2018 год демонстрирует ситуацию, когда векторы развития политики и экономики в определенной степени разнонаправлены и со временем тенденция будет только усиливаться. Тирасполь всячески демонстрирует заинтересованность в интенсивном развитии производства и построении самодостаточной экономики. Вероятнее всего, приднестровское руководство также не вдохновляет опыт Абхазии и Южной Осетии, сохраняющих тесную прямую зависимость от российских бюджетных дотаций. Намерение привлечь инвестиции с Запада и Востока отличается очевидным прагматизмом, так как в отличие от прямых финансовых субсидий инвестиционная поддержка имеет менее выраженный «обязывающий» эффект, а значит, и меньшие политические риски. Тирасполь предлагает ключевым региональным игрокам достаточно интересные в масштабах такой территории инвестиционные возможности, предлагая «отделять экономику от политики» (формула приднестровского лидера Вадима Красносельского) и выстраивать прагматичные отношения. В течение последних полутора лет это «пакетное» предложение было презентовано как Москве, так и Евросоюзу, и таким образом отношение основных акторов процесса молдо-приднестровского урегулирования к данному предложению во многом будет определять их дальнейший статус. Приднестровская повестка требует новых подходов, и тот, кто их предложит, на текущем этапе получит инициативу в определении будущего всего региона. Подобная гипотеза представляется разумной в контексте давно назревшей перезагрузки в отношениях между Москвой и Брюсселем, в том числе, и пересмотре позиций по ситуации на Украине. В рамках данного нарратива соседствующее с ней Приднестровье может стать предметом дискуссий и площадкой для выработки новых моделей и подходов. Вопрос лишь в том, кто сумеет лучше всего подготовиться к новому тапу региональной «игры» и сконцентрирует факторы и ресурсы влияния. То, что с учетом близких к точке бифуркации политических процессов в Молдове и Украине новый раунд «большой игры» на «малом поле» будет – нет никаких сомнений.