Повторится ли в Молдове белорусский сценарий?

Антон ШВЕЦ Уникальные в своём роде, подчёркнуто ненасильственные протесты против режима Александра Лукашенко в Беларуси говорят о том, что народные волнения против обанкротившейся элиты способны обходиться без мнимых геополитических лозунгов — и могут служить уроком для других стран постсоветского пространства Исторически народные волнения на пространстве СНГ плотно ассоциируются с геополитическими предпочтениями протестующих граждан. Как правило, речь идёт об уличных способах участия в определении внешнеполитического вектора развития стран — преимущественно в пользу сотрудничества с Европейским союзом, США и международными организациями, в которых они играют решающую роль. Так было с первым «киевским майданом» и революцией достоинства 2014 года, когда триггером роста протестных настроений стал отказ Виктора Януковича от подписания Соглашения об ассоциации с ЕС, а также готовность бывшего президента Украины продлить срок пребывания Черноморского флота России в Крыму, как минимум, на 25 лет. Изобиловала геополитическими лозунгами и «Революция роз» в Тбилиси, которая привела к власти Михаила Саакашвили — политика, никогда не скрывавшего свои откровенно проамериканские взгляды. Парадокс молдавской «твиттер-революции» 2009 года состоит в том, что она также имела ярко выраженную геополитическую нагрузку, связанную с желанием части населения максимально развивать связи с Евросоюзом. Традиционно к этому примешались символические нотки унионизма в форме водружения румынского триколора на ряд административных зданий в центре Кишинёва. Между тем свергнутые в ходе апрельских протестов 2009 года коммунисты сами и запустили изрядно застопорившийся сегодня процесс евроинтеграции Молдовы, сделав ориентацию на Брюссель частью своей партийной программы. Именно правительство Владимира Воронина получило автономные торговые преференции в ЕС, начало переговоры о либерализации визового режима и об ассоциации, форсировало сотрудничество с международными финансовыми институтами — МВФ, ЕБРР, ВБ. При непосредственном участии бессменного лидера молдавских коммунистов Евросоюз закрепился в процессе приднестровского урегулирования, став вместе с США наблюдателем в формате «5+2». Несколько созывов альянсов «за европейскую интеграцию» лишь в ускоренном темпе следовали дорогой, ранее проторенной коммунистами. Если задуматься о содержании протестов в 2009 году, то можно прийти к парадоксальному выводу — геополитический компонент в них мог не быть решающим. Возможно, социальный взрыв был вызван долгосрочной узурпацией политического поля Молдовы ПКРМ. Владимир Воронин, передав ещё в начале XXI века выборы президента РМ на откуп молдавским парламентариям, сам оказался в ловушке после того, как его партия утратила казавшееся нерушимым блокирующее большинство в законодательном органе. Усталость и разочарование правлением коммунистов, архаичность их политической платформы могли в не меньшей степени спровоцировать протестные настроения, нежели стремление к дружбе с ЕС. Нынешние протесты в Республике Беларусь и вовсе не фокусируются на внешней повестке, их лейтмотив и движущая сила — недовольство значительной части населения режимом личной власти Александра Лукашенко, угрожающей перерасти во власть династическую. Очевидная подтасовка результатов президентских выборов, ошибочная непропорциональная реакция на мирный протест, стагнация экономики при условии антинаучного взгляда на пандемию COVID-19 — всё это сподвигло население выйти на улицы белорусских городов. При этом геополитические лозунги практически не слышны, хотя кандидат на роль «национального лидера» Светлана Тихановская находится в Литве. Фактически белорусский народ выступил за демократизацию и гуманизацию политической системы страны, отринув внешнеполитическую повестку, несмотря на отчаянные попытки Александра Лукашенко, угрожавшего «танками НАТО» и ЧВК «Вагнер», именно эту повестку навязать. Безусловно, тренд на трансформацию политической системы без акцента на внешнюю ориентацию задал несколько лет назад ещё Никол Пашинян. Ему удалось совершить революцию в армянской политике, практически не затрагивая фактор взаимоотношений с различными мировыми центрами силы  (хотя он и активно высказывался по теме нагорнокарабахского урегулирования, что частично компенсировало внешнеполитическую нагрузку протеста). После прихода Пашиняна к власти Армения не изменила своей геополитической повестки: к примеру, не покинула структуры Евразийского экономического союза и Организации Договора о коллективной безопасности. Картина протестов в городах Беларуси не менее яркая, чем в Армении, и столь же обращённая к внутренним проблемам режима. Данный феномен может восприниматься как искоренение провинциального сознания, как проявление общественной и политической зрелости и понимания того, что будущее зависит от эффективного управления и верховенства права, а не от того, на какого донора будет ориентироваться Беларусь. Возможна ли такая трансформация в Молдове? С нынешним качеством политической элиты не похоже. Водораздел между властью и оппозицией по-прежнему искусственно проведён по геополитическому признаку. Кто-то кичится поддержкой Москвы, кто-то борется за симпатии Брюсселя, Вашингтона, Бухареста. Любая инициатива вплоть до борьбы с пандемией и кризисом в сельскохозяйственной отрасли трактуется преимущественно в геополитических терминах, что в очередной раз подтвердила постыдная история с российским кредитом. Поэтому белорусские формы борьбы с режимом трудно представить в современной Молдове, где искусственно провоцируемый ценностный раскол в обществе постоянно подогревается властями и оппозицией, что во многом препятствует выходу страны на траекторию прогрессивного развития. Нет сомнений, что фокус на мнимых противоречиях сохранится и в период президентских выборов, а борьбе белорусов народ Молдовы продолжит сопереживать издалека, надеясь на своё политическое созревание в будущем.