Перспективы российских миротворцев в Молдове – возможны ли изменения?

Антон ШВЕЦ Избранный президент Молдовы Майя Санду является последовательным противником российского военного присутствия в Приднестровье, о чём громко напомнила сразу после выборов. Реализуются ли стремления нового молдавского президента в практические изменения? Кишинёв и Тирасполь более двух месяцев не могут согласовать повестку работы Объединённой контрольной комиссии и тем самым открыть её полноценное заседание. Противоречия внутри ОКК во многом отражают ту полемику, которая активизировалась вокруг миротворческой миссии после победы Майи Санду на президентских выборах. Спустя несколько дней после избрания она отметила, что формат решения конфликта должен включать полный вывод российских войск с территории Молдовы. Через некоторое время она конкретизировала свою позицию, заявив об отсутствии опасности военных действий в Приднестровье и о том, что миротворческую миссию нужно сделать гражданской под эгидой ОБСЕ. Также, по её словам, российская оперативная группа войск находится в Приднестровье без договорённостей с РМ и должна быть выведена, а оружие в Колбасне – вывезено с территории Молдовы. В МИД России остро отреагировали на заявления Майи Санду, охарактеризовав их как «направленные на подрыв усилий по мирному урегулированию приднестровской проблемы». Ряд резонансных ответных реплик были озвучены и другими российскими представителями, и все они свелись к недопустимости разрушения миротворческой операции и вывода российских войск, включая ОГРВ, являющуюся, по мнению Москвы, частью миротворческого контингента. В Тирасполе же посчитали речи избранного президента РМ политизированными и нацеленными на смещение акцентов с повестки переговоров. По словам лидера региона Вадима Красносельского, «на сегодняшний день нет никаких юридических оснований и предпосылок для какого-либо изменения действующего формата миротворческой операции». Стоит отметить, что ранее Кишинёв уже «ходил в атаку» на миротворческую операцию. В 2017 году режим Владимира Плахотнюка пытался продемонстрировать особенную лояльность США, чтобы ныне беглый олигарх смог удержать власть. Тогда вопрос российского военного присутствия был вынесен даже на площадку Генеральной ассамблеи ООН. Очевидно, что мнение Москвы и Тирасполя позицию Майи Санду не смягчат. Напротив, эта тема будет центральной в ходе предстоящих международных встреч – диалог с руководством Румынии и Украины состоится уже в ближайшие недели. Майе Санду чрезвычайно важно укрепить своё реноме принципиального прозападного политика, не готового идти на компромиссы с теми, кого она считает угрозой государственности Молдовы. Нельзя не признать отсутствие у президента Молдовы практических инструментов для влияния на ситуацию, а также очевидных фактологических просчётов или намеренных умолчаний в её позиции. Первая из них – ошибочная убеждённость в том, что дислокация российских войск на левом берегу Днестра не регламентируется двусторонними российско-молдавскими соглашениями. Как отмечают некоторые эксперты, ещё в октябре 1994 года было подписано Соглашение между Россией и Молдовой о правовом статусе, порядке и сроках вывода воинских формирований РФ, временно находящихся на территории РМ. Согласно документу, практические шаги по их выходу с территории РМ «будут синхронизированы с политическим урегулированием приднестровского конфликта и определением особого статуса приднестровского региона Республики Молдова». В этом смысле позиция России по пребыванию ОГРВ выглядит логично и последовательно. Наиболее активный вывоз вооружений из Колбасны пришёлся на период, когда при участии Москвы стороны вплотную приблизились к окончательному политическому урегулированию – сначала организовав работу Совместной конституционной комиссии, а впоследствии парафировав т.н. «Меморандум Козака». При этом миротворческий контингент России был сокращён ещё в том же 1994 году примерно вчетверо. Как только переговоры о разрешении конфликта оказались в стагнации, ликвидация складов и вывод войск были Россией приостановлены. Что касается перспектив трансформации миротворческой операции на Днестре, то тут ситуация представляется не менее запутанной. Здесь также имеет место прямая увязка с завершением процесса завершения конфликта – в Совместном заявлении лидеров Молдовы, России и Приднестровья от 18 марта 2009 года прямо сказано, что «стороны отмечают стабилизирующую роль нынешней миротворческой операции в регионе и исходят из целесообразности её трансформации в мирогарантийную под эгидой ОБСЕ по итогам приднестровского урегулирования». Т.е. сначала политическое разрешение конфликта, затем трансформация миротворческой миссии. А не вывод российских войск как часть процесса урегулирования, если следовать логике Майи Санду. Напрашивается радикальный вариант – отзыв подписи президента Молдовы из-под упомянутого Совместного заявления и заодно из-под Соглашения о принципах мирного урегулирования вооружённого конфликта в Приднестровском регионе Республики Молдова. Такой шаг Кишинёва автоматически объявляет вне закона ОКК, миротворческие контингенты и миротворческие посты в Зоне Безопасности, обнуляя миротворческую миссию на Днестре. И нивелирует статус Миссии ОБСЕ и Украины, плотно вмонтированных в нынешнюю деятельность ОКК. Но что приобретёт Кишинёв взамен? Быть уверенным, что миротворческая операция после отказа от неё Республики Молдова прекратиться, нельзя. Сегодня Москва самостоятельно проводит миротворческую операцию в Нагорном Карабахе, не особо считаясь с мнением международного сообщества. Так же Москва приняла на себя обеспечение безопасности Абхазии и Южной Осетии, попутно признав их независимость. Не следует забывать, что Россия резко поменяла своё отношение к мятежным республикам и согласилась де-факто расчленить Грузию именно после нападения на её миротворцев в Южной Осетии. Нет особых сомнений в том, что Тирасполь и Москва найдут взаимное понимание и возможность сделать так, чтобы миротворческая операция (в новом виде) продолжалась внутри территории Приднестровья и без участия Кишинёва. Насколько это усилит позиции Молдовы и приблизит ли окончательное урегулирование конфликта, вопросы дискуссионные. Но если Кишинёв не планирует в ближайшей перспективе действовать методами Азербайджана, то прекращение миротворческой операции будет ошибкой. Очевидно, усилятся типичные для Приднестровья настроения форпоста и «осаждённой крепости» и общая милитаризация анклава при поддержке России. Кроме того снизится уровень вовлечённости участников формата «5+2», прежде всего Украины и ОБСЕ, в вопросы безопасности. Особенно остро этот вопрос встанет для Миссии ОБСЕ, мандат которой прямо предполагает такую вовлечённость. Таким образом, следует воспринимать нынешние заявления Майи Санду как элемент т.н. «wishful thinking», пока не совпадающий с её персональными возможностями и объективной ситуацией в процессе урегулирования приднестровской проблемы.