Российско-американские переговоры и «замороженные конфликты» в Европе

Антон ШВЕЦ

Обсуждение проблем общеевропейской безопасности Москвой и Вашингтоном на каком-то этапе неизбежно включит в себя вопросы урегулирования территориальных конфликтов на континенте

Назначение вице-премьера по реинтеграции, несмотря на долгий поиск подходящего кандидата, неминуемо повысит внимание руководства страны к приднестровскому урегулированию. В нынешних обстоятельствах это будет очень кстати. Сейчас жизненно необходимо составить адекватный ответ на современные геополитические тенденции, характеризующиеся запуском стратегического диалога США (а также НАТО и ОБСЕ) и России по вопросам европейской безопасности. Эти переговоры не обязательно приведут к результатам, однако со временем будут включать в себя всё более широкий набор проблемных моментов, к которым, безусловно, относятся «замороженные конфликты». Это понимает и президент Майя Санду, попросившая Олега Серебряна после принесения им присяги заняться «идентификацией мирного дипломатического решения приднестровского конфликта». Так было в конце 2000-х годов, когда Москва и Вашингтон затеяли «перезагрузку» отношений при президентстве Дмитрия Медведева. Тогда с подачи российского МИДа появились идеи о «едином и неделимом» пространстве общеевропейской безопасности от Лиссабона до Владивостока. Согласованное после встречи Медведева с канцлером Германии Ангелой Меркель в 2010 году создание комитета Россия-ЕС по вопросам внешней политики и безопасности сопровождалось обязательствами сотрудничать и по разрешению приднестровского конфликта. При этом в ту пору ситуация в переговорном процессе не особенно располагала к оптимизму – формат «5+2» не работал, Кишинёв и Тирасполь практически не общались, ещё свежи были воспоминания о проведённом на левом берегу Днестра референдуме о независимости и присоединении к России. Однако глобальных игроков это волновало не особо. Они хорошо знали, что обладают достаточными возможностями, чтобы развернуть ситуацию в любую сторону. Поэтому пусть нынешний расклад в урегулировании также не назвать вдохновляющим, это вряд ли рассматривается Москвой или Вашингтоном как существенное препятствие. Тем более что притирка по приднестровскому вопросу активно велась в неформальном ключе на протяжении 2021 года. В процессе деятельно участвовала ОБСЕ и ряд экспертов с серьёзным профессиональным бэкграундом. Сейчас Россия ставит в основу переговоров отказ НАТО от расширения на восток и возвращение к состоянию середины 90-х. Темы, рассмотрение которых в отрыве от других вопросов, едва ли могут устроить Вашингтон, поскольку сама логика существования альянса предполагает политику экспансии и сдерживание России. Поэтому американцы будут стремиться к переформатированию или, как минимум, расширению повестки, что является в таких случаях стандартной практикой. К тому же сама идея диалога по вопросам безопасности на европейском континенте без учёта статуса и перспектив территориальных конфликтов представляется абсурдной, поскольку они составляют прямую угрозу этой безопасности, что  неоднократно признавали ООН и ОБСЕ. Такого же мнения придерживается видный американский эксперт по России Томас Грэм, уже сейчас предрекающий включение в пул переговорных тем «замороженные конфликты». Между тем он выдвигает достаточно неожиданную версию об их разрешении путём проведения референдумов под международным мониторингом, чтобы достоверно понять, чего хотят люди, живущие на оспариваемых территориях. Фактически эксперт призывает к «мирному разводу» как средству преодоления противоречий, считая также возможным мораторий на расширение НАТО на восток на 20-25 лет. Такой, казалось бы, катастрофический для теперешних политических элит Молдовы и Украины сценарий, так или иначе, может обсуждаться в Вашингтоне по целому ряду причин. Во-первых, сама по себе отсрочка в расширении НАТО означала бы не что иное, как принципиальное согласие на такую экспансию в будущем. Что стало бы ощутимым успехом американской дипломатии. Любые сроки в такой ситуации уже условность. К примеру, т.н. «меморандумом Козака» подразумевалось расквартирование российских войск в Молдове сроком на 15 лет с момента подписания, т.е. уже в 2018 году Россия расформировала бы и вывела ОГРВ. Сейчас, в 2022 году, о том, что они здесь были, уже мало бы кто вспоминал. Во-вторых, разрешение конфликтов методом сецессии окончательно узаконило бы сложившуюся после отделения Косова реальность на Балканском полуострове с доминирующим положением США, НАТО и ЕС. Сегодня Сербия остаётся бастионом дружественных отношений с Россией и антиамериканских настроений во многом из-за принципиальной позиции России по косовскому прецеденту. В-третьих, отделение и закрепление за Россией Приднестровья и Донбасса с возможностью вступления «метрополий» в НАТО закрепило бы заметно большую часть территорий этих бывших советских республик в зоне приоритетного влияния США без необходимости содержать депрессивные пророссийски настроенные регионы. Вашингтон всегда считал принцип «разделяй и властвуй» вполне операбельным в своей внешней политике. Но такой подход был бы выгоден и России, которая защитила бы свои стратегические рубежи, а также интересы русскоязычного населения Молдовы и Украины. Он же устранил бы предпосылки для конфронтации, создав платформу для сотрудничества через непосредственное соприкосновение, но происходящее в «регламентированном» порядке. Так что в переговорах по гарантиям безопасности, инициированных Кремлём, постепенно могут всплывать вполне перспективные темы, что повышает степень ответственности нынешнего правительства Молдовы за развитие событий на берегу Днестра. Потребуется полная концентрация и ответственность, поскольку переговорный вакуум и логика геополитической «игры с нулевой суммой» достаточно оперативно могут сложиться в консенсус вокруг приднестровской проблемы, который станет нежелательным или даже смертельно опасным для политического курса республики.