Каким критериям должна соответствовать Молдова для членства в Евросоюзе?

Антон ШВЕЦ

Заявка на получение статуса кандидата на членство в Европейском союзе подана. Что будет дальше? Может ли Молдова всерьёз претендовать на положительное решение?

Военный конфликт между Россией и Украиной кардинально изменил геополитические расклады для всего европейского (и не только) континента. Одним из его заметных последствий стала подача Киевом официальной заявки на вступление в ЕС сразу после начала боёв с российскими войсками. Офис президента Украины увидел окно возможностей для ускоренного «эмоционального» рассмотрения просьбы о членстве в качестве меры морально-политической поддержки государства, столкнувшегося с военной машиной РФ. Союзники Украины по т.н. «Ассоциативному трио» в Грузии и Молдове политически не имели возможности остаться в стороне от этого процесса, даже в том случае, если не считали нынешний тайминг оптимальным. Кишинёв подал заявку последним – 3 марта. В торжественной церемонии поучаствовали президент Майя Санду, председатель парламента Игорь Гросу и премьер-министр Наталья Гаврилица. На подачу заявок странами «Ассоциативного трио» отреагировали на саммите Европейского союза в Версале 11-12 марта. Совет ЕС обратился в адрес Еврокомиссии с просьбой рассмотреть запросы Украины, Грузии и Молдовы и представить компетентное мнение по поводу возможности их удовлетворения. Внутри «трио» началась некоторая конкуренция и ревность с упоминаниями о якобы наибольшей справедливости членства Украины ввиду особых обстоятельств. Однако руководители отдельных стран-членов ЕС дали понять, что ускоренной процедуры вступления в сообщество не существует, и речь будет идти, прежде всего, о скрупулёзном анализе соответствия обратившихся государств определённому набору критериев. По прошествии некоторого времени ситуация позволяет отвлечься от информационно-пропагандистского воздействия самого факта подачи заявки, отнюдь не означающего её автоматического удовлетворения, и вопросов политической целесообразности в форме т.н. «требования момента» и беспристрастно проанализировать соответствие Молдовы требованиям к членству в Европейском союзе. На сегодняшний день странами-кандидатами на вступление в ЕС являются Албания, Северная Македония, Сербия, Черногория и Турция (сайт Еврокомиссии также выделяет Боснию и Герцеговину и Косово в качестве «потенциальных кандидатов», которым была «обещана перспектива присоединения, когда они будут готовы»). Турецкий вопрос носит особенный характер, поскольку страна ходит в кандидатах вот уже 35 лет, однако с 2017 года в качестве реакции на укрепление режима личной власти Реджепа Эрдогана переговоры были фактически заморожены. К тому же Турция едва ли соответствует важному критерию вступления в ЕС – географическому, ведь страна-кандидат должна быть европейским государством. Например, по этому критерию в полноценном членстве было отказано Израилю и Марокко. Лишь 3% территории Турции находится на европейском континенте, остальная территория, включая столицу – в Азии. В этом, сугубо географическом, контексте с заявкой Молдовы никаких проблем нет. Вместе с тем другим требованием является обязанность кандидата соблюдать принципы свободы, демократии, уважения к правам человека и фундаментальным свободам, верховенство закона. Это указано в т.н. «Копенгагенских критериях», принятых в июне 1993 года на заседании Европейского совета в Копенгагене. Они изложены максимально лаконично и основываются на Договоре о ЕС: - политический – стабильность институтов, гарантирующих демократию, верховенство права, права человека, уважение и защиту меньшинств; - экономический – функциональная рыночная экономика и способность соответствовать конкуренции и рыночным ценам внутри ЕС; - способность институтов принимать и имплементировать обязательства, вытекающие из членства, включая строгую приверженность целям политического, экономического и монетарного союза. В декабре 1995 года в Мадриде Европейский совет подтвердил и несколько конкретизировал «копенгагенские критерии» – было сформулировано требование о включении в национальное законодательство страны-кандидата правовых норм ЕС (т.н. «процесс гармонизации законодательства» в Молдове происходит с момента заключения Соглашения об ассоциации в 2013 году) с обязательным условием способности административных и судебных органов гармонизированное законодательство исполнять. Кстати, отсюда проистекают постоянные претензии Брюсселя к органам юстиции и судебной власти в Молдове – есть оправданные сомнения в том, что во многом написанные под копирку с законодательства Евросоюза правовые нормы исполняются на практике. В критериях расширения предусмотрена важная оговорка, которая всегда принимается во внимание – а именно способность самого ЕС принимать новых членов, сохраняя темп интеграции. Вероятно, ввиду ограниченности территории и населения республики (особенно с учётом того, что румынским гражданством обладает уже порядка миллиона наших граждан) критерий «абсорбции» не станет главным камнем преткновения в молдавском кейсе. Однако в общем и целом «копенгагенские критерии» носят достаточно субъективный характер, не поддающийся математической оценке. Проблема нашей страны в том, что ещё 7 лет назад, уже после старта «европейской истории успеха», тогдашний генсек Совета Европы Турбьёрн Ягланд, реагируя на беспрецедентное усиление антидемократического олигархического режима власти Владимира Плахотнюка, назвал Молдову «захваченным государством». Хотя ещё за несколько месяцев до этого республика называлась лидером «Восточного партнёрства». Не сложились у Кишинёва отношения с Брюсселем и в период президентского срока Игоря Додона, особенно после создания в парламенте РМ коалиций под эгидой партии социалистов. Сейчас, в условиях неограниченного правления сторонников президента Майи Санду, такие проблемы минимальны. Однако даже сегодня Молдова периодически получает критику Венецианской комиссии Совета Европы или обвинительные вердикты Европейского суда по правам человека. Таким образом, восприятие Брюсселем уровня развития демократии, верховенства права и защиты прав человека в Молдове напрямую зависит от текущей властной конфигурации в стране. Если у власти проевропейские силы, разделяющие либеральные ценности, Еврокомиссия будет обозначать поддержку и солидарность. Однако в случае перехвата политической инициативы условными пророссийскими или геополитически нейтральными традиционалистами моментально возникнут противоречия. То есть достижение соответствия политическому «копенгагенскому критерию» потребует не менее двух-трёх электоральных циклов большинства у прозападных политических проектов. Прогресс, таким образом, может быть сорван в любой момент элементарной политической волей избирателей. Или приходом к власти не обязательно евроскептиков, но тех, кто по каким-то причинам не найдёт общего языка с Брюсселем. Так, сегодня за несоответствие политическим ценностям ЕС в Брюсселе активно критикуют правительства Польши с её традиционным религиозным общественным укладом и приматом местного законодательства над европейским и Венгрии, где Виктор Орбан многие годы находится у власти и дружит с Владимиром Путиным. Систематически вопросы и даже санкции возникали в отношении Болгарии или Румынии в период единоличного правления там социал-демократов. Кроме того, должна относительно благополучно функционировать экономика. Между тем в текущем году в РМ прогнозируется экономический спад – второй раз за три года. К тому же ввиду традиционных со времён СССР торгово-кооперационных и инфраструктурных связей (безусловно, ослабленных из-за военной операции в Украине, но пока не обнулённых) экономика Молдовы зависит от цен на российские энергоносители и условий для экспорта молдавской сельскохозяйственной продукции и трудовых ресурсов на рынок России. Следовательно, Молдова может генерировать активный экономический рост исключительно при условии прагматичной внешней политики, с чем у прозападных политических проектов постоянно возникают проблемы. В этом случае получится ситуация, когда исполнение политических требований, предусмотренных «копенгагенскими критериями», фактически противоречит требованиям экономическим. Так или иначе, удовлетворение заявки Молдовы на членство в ЕС, так или иначе, потребует первостепенного решения о расширении союза на Балканах. Как быстро ЕС сможет подготовить к членству и переварить до шести балканских государственных образований с целым набором трудно решаемых внутренних и международных проблем и сложнейшими отношениями между собой, вопрос крайне серьёзный. Конечно, определённое продвижение имеет место, например, в форме вступления Албании и Черногории в НАТО или урегулирования многолетнего спора между Грецией и теперь уже Северной Македонией по поводу наименования последней. Однако первое государство с Западных Балкан – Хорватия – вступила в ЕС в далёком 2013 году. Т.е. для принятия решения о следующей фазе расширения потребовалась пауза в 10 лет. При такой динамике справедливо прогнозировать, что только интеграция балканских стран потребует не одно десятилетие. Этот неизбежный факт максимально отдаляет перспективы молдавского членства в ЕС. Более того Молдове в дальнейшем потребуется обойти своих партнёров по «ассоциативному трио», чтобы оказаться первой в очереди новых, на сегодня официально не согласованных, кандидатов на вступление в Евросоюз. Решение данной задачи, требующее колоссальных усилий и весьма редкого для нашей политики стечения обстоятельств в долгосрочной перспективе, в любой момент может быть заблокировано отказом одного или нескольких членов ЕС от положительного решения. Следует напомнить, что вопрос о приёме той или иной страны в ЕС не является компетенцией наднациональных структур Европейского союза. Окончательное решение принимается каждой страной в национальном качестве. Богатые страны севера и запада ЕС традиционно скептически настроены к приёму проблемных южно- и восточноевропейских государств. Дополнительным и трудно прогнозируемым фактором риска остаётся конфликт в Приднестровье. Стороны пока далеки от урегулирования, политические переговоры фактически не ведутся. При этом своё мнение об интеграции Молдовы в ЕС Тирасполь уже высказал – Приднестровье намерено стать якорем, который будет всячески препятствовать вступлению Молдовы в ЕС, или добиться независимости. Кишинёв в этом смысле рискует столкнуться с неприятной дилеммой. Так что с учётом перечисленных проблем и факторов членство Молдовы в Европейском союзе – это пока больше про т.н. «wishful thinking», нежели про реальную практическую политику.