«Политический август» как зеркало противоречий молдавской государственности

Наполненный символическими датами август лишний раз напоминает, что фундамент, на котором стоит современная государственность Молдовы, остаётся сложным и неустойчивым

Сергей ЧЕБАН, RTA: В политическом и историческом календаре страны август занимает особое место. Он словно концентрирует в себе все противоречия, на которых стоит современная Молдова. В нём уместились сразу три ключевые даты – 23, 27 и 31 августа, являющиеся не просто памятными или праздничными днями, но и символами, воспроизводящими споры об идентичности, истории, государственности и геополитическом выборе. И именно поэтому текущий месяц можно назвать особенным, когда Молдова в наиболее явной форме сталкивается со своим сложным прошлым и неопределённым будущим. Первая дата, 23 августа, сама по себе – многослойный исторический узел. Для части наших граждан это день памяти жертв тоталитарных режимов, связанный с пактом Молотова – Риббентропа. Тогда в результате секретных договорённостей Бессарабия была отторгнута от Румынии, а на её основе вместе с левобережьем Днестра была создана Молдавская ССР. Это событие стало началом кардинальных перемен в судьбе края, и с тех пор его осмысление внутри страны так и не завершилось. Что это было – возвращение в советское пространство или травматический акт лишения национального единства – единого понимания в обществе нет. Вторая трактовка связана с Ясско-Кишинёвской операцией. У значительного числа людей 23 августа ассоциируется с освобождением от нацистской оккупации и началом новой эпохи, в то время как для других это – наоборот возвращение под оккупационный режим и ресоветизация Бессарабии. Как видно из прочтения нового учебника по истории для 12 классов, именно вторая версия будет подаваться в ближайшие годы как официальная. Таким образом, сама память о 23 августа раскалывает общество на диаметрально противоположные лагери, причём различия не носят сугубо исторический характер, поскольку глубоко пронизывают современную молдавскую действительность. Те, кто видят в СССР освободителя, склонны ассоциировать себя с постсоветским пространством, ориентироваться на современную Россию. Ну а те, кто воспринимает этот день как восстановление оккупации, чаще связывают себя с Румынией, Европой и антисистемным отношением к советскому прошлому. До сих пор неурегулированный приднестровский конфликт – одно из прямых следствий отсутствия внутреннего компромисса по этим эпизодам как среди элит, так и в обществе. Существование де-факто разделённого государства, в котором левый берег живёт в логике российского исторического нарратива, а правый – ищет европейскую идентичность, подтверждает, что августовские вехи XX столетия живы и продолжают определять политическую судьбу государства. 27 августа – День независимости. Более трёх десятилетий назад эта дата должна была стать символом нового начала, эпохи национального возрождения и надежды на лучшее будущее. Но спустя тридцать с лишним лет этот день вызывает скорее горечь, чем чувство гордости. Экономический упадок, депопуляция, хроническая политическая нестабильность и отсутствие устойчивой стратегии развития сделали независимость для многих наших соотечественников синонимом разочарования и бесперспективности. Сегодня главный государственный праздник трудно назвать объединяющим из-за того, что для части общества это воспоминания о несбывшихся мечтах и иллюзиях, а для другой – лишь промежуточный этап к «светлому европейскому будущему». Так или иначе, но для большинства, увы, этот день ассоциируется только с тем, что независимость так и не принесла ожидаемого социального и экономического благополучия. Эмиграция миллионов, денежные переводы из-за рубежа как основная «артерия» экономики, хроническая зависимость от внешних партнёров – всё это сделало суверенитет Молдовы скорее формальным, но, что хуже всего, уязвимым от внешней воли. Третья августовская дата – 31 число, День языка. С 2023 года власти закрепили в Конституции название государственного языка, которым отныне является румынский. Однако, как это часто бывает в Молдове, не всё, что решают наверху, безоговорочно принимается внизу. Поэтому такое принципиальное решение правящей партии для молдавского общества не стало окончательной точкой в давнем споре. Согласно переписи 2024 года, почти половина жителей страны продолжает считать, что они говорят на молдавском языке, а три четверти называют себя молдаванами. Это значит, что юридическая норма не совпадает с массовым самосознанием граждан. В итоге снова видим знакомую дихотомию. Для одних закрепление румынского языка в основном законе – это возвращение исторической справедливости, окончательный разрыв с советским прошлым, молдавским языком и молдовенизмом и путь к европейской интеграции. Для других – политически навязанное решение, которое игнорирует сложившееся культурное самовосприятие большинства людей, поскольку принято в угоду Бухаресту и малой части общества. Поэтому даже официальный язык у нас остаётся не только средством общения, но ещё и инструментом политической борьбы и искусственного конструирования национальной идентичности. Получается, что сам фундамент современной Молдовы построен на противоречиях, которые не только не преодолены, но и обретают новые формы. К сожалению, наша страна живёт в ситуации множественных идентичностей, где одни ценят стабильность и видят в Востоке естественного партнёра, а другие, включая значительную часть элит, – ассоциируют себя с Румынией и Западом, стремясь к европейской интеграции и разрыву с советским наследием. Эта двойственность не является каким-то временным феноменом – она глубоко укоренена в самой структуре современного молдавского государства. Отсутствие единого восприятия своего прошлого делает невозможным формирование единой политической нации. Именно эта расколотость и неопределённость делает Молдову крайне уязвимой в текущем «моменте истины», когда ответы на вопросы об исторических моментах, идентичности и выборе своего будущего должны быть однозначны и недвусмысленны. Но по пути к четвёртому десятилетию своей независимости Молдова так и не смогла подобрать на них правильные ответы. Чтобы не расколоться ещё сильнее, к элитам и обществам должно прийти осознание того, что без признания этой раздвоенности и разнородности перспектива заключения крепкого «общественного договора» крайне далека. Если компромисс когда-нибудь будет найден, то это будет уже совершенно другая Молдова. А пока страна остаётся заложницей нескончаемых споров о прошлом и будущем, балансируя на грани большого разрыва.