Энергетическая деиндустриализация Молдовы

Кристиан РУССУ

Энергонезависимость и интеграция в энергетический рынок Евросоюза, к которым стремятся власти, на практике оборачиваются деиндустриализацией и постоянной потребностью в субсидиях ЕС

Перед самым началом официальной избирательной кампании руководитель министерства по социальной защите и труду Алексей Бузу поведал о решении продлить на предстоящий холодный сезон программу компенсаций на использование энергоресурсов. В прошлый раз их получили 720 тысяч семей, на что потратили 2,69 миллиарда леев. Система останется заявительной и будет предусматривать субсидии на использование газа, твердого топлива в виде дров, угля, а также централизованного отопления и электроэнергии. На электричество для первых 100 кВт компенсации будут выплачиваться в монетизированной форме до декабря этого года. Безусловно, новость позитивная, но в нынешних реалиях была воспринята без особого энтузиазма. Что объяснимо, поскольку это никак не отвечает ожиданиям населения и бизнеса по снижению бремени высоких тарифов, которые, увы, становятся данностью в нашей стране. Во-первых, средства на субсидии выделяются из Европейского союза, и, как любое внешнее финансирование, эта помощь является политически обусловленной. Риски приостановления или полного прекращения таких денежных траншей существенно выше, чем в случае государственных субсидий. Неслучайно власти умалчивают о возможности продления компенсаций за электроэнергию после декабря 2025 года, отмечая, что дальнейшие решения будут зависеть от уровня тарифов и доступных ресурсов. Во-вторых, даже такая поддержка является недостаточной исходя из объемов потребления электроэнергии. Она не затрагивает всех жителей и экономических агентов, пострадавших от «европейских» цен. В-третьих, высокие тарифы негативно сказываются на производственном секторе. Для экономики такие условия означают лишь рост издержек и снижение конкурентоспособности. Тут вариантов для бизнеса немного. Либо снижать уровень выпуска продукции, либо закрываться. Наблюдаемый спад экспорта при сохраняющейся рецессии – основное свидетельство удручающей ситуации в стране. К слову, компенсации для предпринимателей за потребляемые энергоресурсы явно не в приоритете у наших властей и внешних партнеров. На днях появилась релевантная статистика. По ней видно, что с января по август 2025 года профильный орган по развитию предпринимательства рассмотрел и одобрил 356 из 442 заявок, поданных компаниями обрабатывающей промышленности на возмещение расходов на электроэнергию. На эти цели направлено 5,63 млн леев.  Еще 8,79 млн леев будут перечислены в течение следующего периода. В общей же сложности с начала года предприниматели получили около 87 млн леев. Даже при сравнении сумм, выделяемых для населения и бизнеса (в одном случае миллиарды, в другом – миллионы), ощущается символичность таких мер. Статистика беспощадна. Из всех действующих предприятий в стране (около 40 тысяч) на деле компенсации получили меньше одного процента предпринимателей. Многие потенциальные бенефициары попросту не смогли принять участие в программе, которая изначально не предусматривала широкого охвата. Стоит ли говорить, что потребление энергоресурсов на любом предприятии, будь то перерабатывающая промышленность или сельскохозяйственный сектор, в разы превышает бытовые нужны населения. Экономить на электричестве бизнесу лучше не советовать. Не поймут. Госпредприятие Энергоком бодро рапортует, что две трети необходимой стране электроэнергии стабильно закупаются у соседей по цене 110-120 евро за мВт·ч. Конечно, можно и нужно отмечать бурный рост производства в стране зеленой энергетики. Долгосрочные контракты местных производителей ветровой и солнечной электроэнергии с Энергокомом весьма привлекательны. Средний тариф на возобновляемую энергию составляет 60-80 евро, почти как у МГРЭС в свое время.  Это весомый вклад в развитие собственной генерирующей базы, но, как показывает опыт Румынии, явно недостаточный. Активное развитие зеленой энергетики за Прутом не позволяет выйти из энергетического дефицита. Летом в вечернее время стране стабильно не хватало 1500 МВт, а в утренние часы – около 1000 МВт. Этот объем Бухарест закупает у соседей значительно дороже, чем возвращает в дневное время. За первые пять месяцев года Румыния экспортировала 5,7 млн ​​МВт·ч по средней цене 99,8 евро/МВт·ч. За тот же период она импортировала 7,8 млн МВт·ч по средней цене 113 евро/МВт·ч.  Базовых и балансирующих мощностей не хватает, в связи с чем даже угольную генерацию румынские власти всячески защищают от претензий ЕС. А что у нас? Без учета МГРЭС к базовой генерации можно отнести разве что ТЭЦ и Костештскую ГЭС, выдающие летом до 20 МВт. Для оценки уровня наших тарифов на электроэнергию уместно привести в качестве примера ситуацию у наших западных соседей. Сейчас в Молдове самый низкий тариф для бытовых потребителей у Premier Energy – 3,59 лея за кВт.ч (у Fee Nord – до 4 леев), по текущему курсу это 0,93 в румынских леях. Действующий в Румынии тариф с учетом НДС – это 1,55 лея за кВт.ч (на наши деньги – 5,95 лея).  Разница есть, но ведь в Румынии лишь недавно отменили установленный государством потолок цен на электроэнергию, что привело практически к удвоению тарифа. До 1 июля с румынских потребителей за потребление, равное или меньше 100 кВт·ч, взималась плата в размере 0,68 лея/кВт·ч, а за потребление от 100,01 до 255 кВт·ч там платили 0,8 лея/кВт·ч. У нас же до предвыборного снижения минимальный тариф был на уровне 4,10 кВт·ч., что в румынских ценах 1,07 кВт·ч. То есть, долгое время за Прутом платили существенно меньше за эти ресурсы, чем мы. Сравнивать наши тарифы на природный газ с румынскими тоже интересно. Максимальная цена на природный газ для бытовых потребителей в Румынии ограничена 0,31 лея/кВт⋅ч (с НДС), что в наших ценах было бы 11,5 лея за 1 куб. м. Программа государственной поддержки по платежам за газ была продлена при правительстве Марчела Чолаку до 31 марта 2026 года. Эта цена является одной из самых низких в Европейском союзе. Для любого инвестора из производственного сектора разница очевидна. Решение о том, где открывать бизнес, в Румынии или Молдове, принимается, прежде всего, исходя из себестоимости производства, в которой энергетические ресурсы занимают ключевую позицию. В нашем случае речь идет не только о неблагоприятном инвестиционном климате, но и о банальном перемещении в соседнюю страну оставшегося у нас производства. Стоит отметить и тот факт, что румынские власти вынуждены были пойти на пересмотр мер поддержки населения и бизнеса из-за бюджетного дефицита, но требования по его сокращению навязали Бухаресту из Брюсселя. То есть, структуры ЕС мало заботит тот факт, что такие меры негативно скажутся на производственном потенциале страны-члена сообщества. В нашем случае европейские партнеры по развитию сами выделяют нам средства для субсидий населения, осознавая, что наше государство не способно изыскать необходимые ресурсы, даже кредитные. Политический подтекст понятен. Шоковая терапия для населения – не лучший способ поддерживать позитивный имидж Брюсселя и лояльной ему нынешней власти PAS. Однако субсидировать молдавскую экономику вечно никто не собирается. Даже с точки зрения усиления переговорной позиции ЕС в случае гипотетического процесса присоединения это будет крайне неразумно. Однако самый яркий пример политически обусловленной стратегии Брюсселя по деиндустриализации своих восточных соседей демонстрируется на левом берегу Днестра. С начала года предложение о финансовой поддержке Тирасполя было обусловлено недопустимостью использования таких средств для поддержания промышленного сектора и экономики региона в целом. Казалось бы, налицо противоречие, ведь нам постоянно рапортуют, что 70-80% экспорта Левобережья уходит именно в страны ЕС. По логике, в ЕС должны быть заинтересованы в продолжении этой торговли, но на практике все наоборот. Как следствие, вся промышленность с начала года просто встала. Затем власти региона отказались от предложенных 60 млн. евро и пока справляются с помощью посреднических схем. Однако в долгосрочной перспективе прогноз для Тирасполя неутешителен. Для правобережья такого целенаправленного и одномоментного удара по производственной базе не наносилось. Но, если проследить за динамикой и статистикой, можно сделать вывод, что приднестровский сценарий экономического демонтажа со стороны ЕС давно и в полной мере реализуется и на правом берегу.