Эксперт: Молдова – малая арена для больших акторов

Антон ШВЕЦ «Перетягивание каната» вокруг будущего Молдовы всё больше напоминает состязание из чисто спортивных побуждений. Несмотря на ограниченную ценность трофея, всех внешних участников очень уж увлекает сам процесс определения победителя в миниатюре Как ранее неоднократно отмечали эксперты RTA, «медовый месяц» между Европейским союзом и Республикой Молдова завершился давно и несчастливо. И никаких предпосылок возвращения ситуации к прежнему устойчивому партнёрству не просматривается. Евросоюз на долгосрочной основе будет погружён в собственные проблемы, среди которых восстановление экономики и изыскание новых ресурсов и концепций будущего развития. В свою очередь, разрываемая внутренними противоречиями и страдающая от коррупции Молдова вряд ли в ближайшее время сможет вернуться к реальным реформам и выполнить общеизвестный перечень условий (вроде возврата украденного миллиарда), после которого страна снова получит право называться европейской демократией. Российская Федерация, не имеющая общей границы с Молдовой, никогда не рассматривала отношения с РМ как самостоятельную ценность. Молдавские расклады интересуют Москву в большей степени через призму пребывания своих войск на территории Приднестровья и собственно судьбы российских граждан, живущих в отколовшемся от Молдовы регионе. Несмотря на определённую военно-стратегическую значимость приднестровского плацдарма (особенно в доктринах, принимавшихся до закрепления вооружённых сил России на Крымском полуострове), ситуация в РМ эксплуатируется Кремлём для поиска точек соприкосновения и возможной «большой сделки» с ключевыми странами ЕС с прицелом на продвижение концепции неделимой общеевропейской безопасности. Её нереалистичность на нынешнем этапе взаимоотношений, характеризующихся ярко выраженным санкционным трендом, не отменяет общего намерения Москвы по выстраиванию прагматичного сотрудничества с Брюсселем без чрезмерного акцента на несовпадающие ценности. И готовность Москвы поступиться в этих целях своими интересами в Молдове и Приднестровье остаётся константой российской внешней политики в этом регионе. США в Молдове играет типичную «партию сверхдержавы», основной интерес которой — не выпустить ситуацию из-под контроля и минимизировать ущерб любого типа. Очевидно, что Вашингтон при администрации Дональда Трампа тяготится ролью «вселенского жандарма», особенно когда речь заходит о таких неблагополучных и отдалённых регионах как Молдова. Официальная финансовая сторона вопроса давно отдана на аутсорсинг Европейскому союзу и ряду международных организаций (ЕБРР, МВФ и т.д.). США же через своё Посольство в Кишинёве пытается сохранять некий политический контроль. Дополнительным инструментом является возможность распоряжаться судьбой Владимира Плахотнюка. Но в целом действительно радикального вмешательства Вашингтона пока не происходит, в том числе по причине несерьёзного отношения США к этому «театру» в сравнении с сюжетами вроде Востока Украины или санкций вокруг газопровода «Северный поток – 2». Украина самостоятельно отказалась от любых существенных интересов в Молдове, выбрав подчёркнутую солидарность с Кишинёвом на почве «совместной борьбы с российской агрессией». Киев, когда-то претендовавший на отдельные молдавские территории и выстраивавший особую линию в отношениях с Тирасполем, перестал играть роль эффективного посредника и согласился с функцией надёжного партнёра Молдовы по теме приднестровского урегулирования. В этом смысле Украина утратила значительный массив инструментов влияния на ситуацию и, судя по всему, не спешит его восстанавливать при президентстве Владимира Зеленского. Румыния, пожалуй, единственный внешний актор, испытывающий неподдельный стратегический интерес к ситуации в регионе. Это продиктовано широким спектром соображений, начиная военной стратегией и заканчивая историческими и даже лингвистическими вопросами. Одновременно с этим Бухарест искусственно ослаблен институционально, поскольку формально не участвует ни в одном из форматов урегулирования и, следовательно, может влиять на динамику молдавско-приднестровских отношений лишь опосредованно. Между тем именно Румыния остаётся единственным влиятельным игроком извне, который потенциально мог бы быть заинтересован в провале молдавского проекта, поскольку, несмотря на всю фантастичность сюжета с Унирей, такие сценарии Бухарестом не могут не рассматриваться. Когда в Кишинёве говорят о широком международном консенсусе или «Большом пакете» для Молдовы, безусловно, концентрируются не на факторе Румынии. Как правило, подразумевают именно согласие между ЕС, США и Россией. Поиск такого компромисса — упражнение, очень затратное интеллектуально, финансово и с многих других точек зрения. И, похоже, что всех внешних игроков в наибольшей степени увлекает сам процесс, а не конкретный результат в виде территориально целостной, современной и процветающей Молдовы. Тем более, что общего мнения о том, как должна выглядеть Молдова  (какой должна быть форма правления, административно-территориальное устройство, военный и политический статус, как будет решаться языковой и многообразные долговые вопросы) у ЕС, США и России нет. К тому же ни Вашингтон, ни Брюссель, ни Москва не видят урегулирование в Молдове вне контекстов «большой сделки» и не планируют выступать финансовыми донорами процесса (а средств для «перезапуска» Молдовы нужно очень много). Вот и погружены международные партнёры Кишинёва в тактическое «перетягивание каната» в попытках перехватить текущую инициативу и повысить свой авторитет. В этом смысле Молдова напоминает арену для кулуарных «гладиаторских боёв», на которой происходит коллективное «выпускание пара», не позволяющее сильным мира сего вступать в открытые конфликты. А попытки любых руководителей Молдовы призвать ЕС, Россию и США к солидарной работе практически всегда обречены на провал, тем более что редчайший образец такого сотрудничества в виде создания прошлым летом «коалиции надежды» в Кишинёве по достоинству не оценили. Есть мнение, что следующего схожего «окна возможностей», скорее всего, придётся ждать долгие годы.