Суррогат европейской мечты для Молдовы

Владимир РОТАРЬ

Вне зависимости от предоставления Молдове статуса кандидата, членство в Евросоюзе в обозримой перспективе практически невозможно. Однако нашей стране вместе с Украиной и Грузией могут предложить иные формы вхождения в «европейскую семью»

Одной из главных интриг летнего сезона в европейской политике станет (не)предоставление статуса кандидатов на вступление в Евросоюз для трех постсоветских стран – Украины, Грузии и Молдовы. Их правительства потихоньку сдают заполненные опросники, на основании которых будет выработано заключение Еврокомиссии для Совета ЕС. Впрочем, вся эта история с анкетами – скорее для внутренней аудитории подавших их государств. Вполне очевидно, что ответы в них вряд ли всерьез повлияют на итоговые решения, ведь и без того понятно, что Киеву, Тбилиси и Кишиневу до соответствия искомым копенгагенским критериям еще очень далеко. Здесь стоит напомнить, что еще буквально в начале этого года процесс евроинтеграции Украины, Грузии и Молдовы находился на довольно низкой отметке. «Восточное партнерство», созданное для поэтапного сближения стран-частников с Евросоюзом, окончательно выдохлось и нуждалось в серьезной смысловой и содержательной перестройке. Это прекрасно понимали и сами участники проекта, пытавшиеся его реанимировать собственной инициативностью. Одним из следствий такой активности стало рождение ныне фактически почившего «Ассоциативного трио». Однако, выхлоп от последнего, как и от других усилий, оказался почти незаметным. Поэтому до 24 февраля для серьезных прогнозов о сколь-нибудь обозримой перспективе членства «трио» в ЕС не было никаких оснований. Однако начавшийся конфликт дал Киеву возможность максимально форсировать процесс и перепрыгнуть сразу несколько ступенек на пути евроинтеграции, поставив Брюссель в не самое удобное положение. Свои шансы не упустили и Тбилиси с Кишиневом, поспешившие, по выражению украинского министра иностранных дел Дмитрий Кулебы, «прицепить свои вагоны к украинскому скоростному поезду». Если говорить конкретно про кандидатский статус, то, как кажется, вопрос должен решиться в пользу «заявителей». Киев постоянно дополнительно подогревает эту тему, занимаясь эмоциональными манипуляциями (утверждения про десятки тысяч украинцев, отдавших жизни за европейскую мечту, звучат сильно) и даже посылая едва завуалированные угрозы – по крайней мере, так можно истолковать слова Кулебы, сказавшего, что Украина «не проглотит» отказ в предоставлении статуса кандидата. Однако даже если принять за аксиому, что кандидатство – это вопрос решенный, то что будет дальше? Сам по себе новый статус даст Украине, Грузии и Молдове определенные преимущества, такие как доступ к фондам для проведения реформ. Но он больше не означает «неотвратимое» членство – на что мы уже указывали. Вообще для Евросоюза нынешняя война на континенте стала максимально неприятным сюрпризом, уже повлекшим ряд «шоковых» последствий. К примеру, новый миграционный кризис: миллионы украинских беженцев, спасающихся от войны и мобилизации, быстро наводнили большинство стран ЕС. Сюда же добавляются огромные экономические потери от санкционной войны с Россией, а также возрастающее внутреннее недовольство из-за непривычной для населения высокой инфляции, что в будущем грозит уже масштабными политическими переменами. С учетом прогнозов на затягивание войны будут постоянно возрастать риски в сфере энергетической и продовольственной безопасности, справиться с которыми – задача нетривиальная. Еще одна невероятно масштабная и трудная задача для ЕС – создание отсутствующего сейчас самостоятельного потенциала в сфере обороны и коллективной безопасности. Это будет также предусматривать частичную милитаризацию Союза и, скорее всего, переброску некоторых ключевых полномочий от национальных к наднациональным органам. Фактически, речь идет об очередной модернизации Европейского союза, о необходимости которой многие видные политики и эксперты говорят уже совершенно открыто и откровенно. Нынешний кризис показал, что ЕС в нынешнем виде не способен в достаточной мере эффективно и оперативно реагировать на вызовы, страдает от разобщенности. Можно предположить, что уже в этом году будут запущены процессы внутренней трансформации, в ходе которых будет выстроена более централизованная командная система с главенствующей ролью «локомотивов» Союза, Германии и Франции, отказом от права вето в пользу принятия решений большинством и другими структурными изменениями. Таким образом, можно ожидать от ЕС вместе с продолжением противодействия России глубокого погружения «внутрь» с целью переосмыслить и пересобрать себя в некую улучшенную версию. Разумеется, в ходе этого процесса едва ли возможно подключение новых членов извне, которые лишь усложнят дело, внесут дополнительную сумятицу и хаос. Особенно, когда речь идет о странах «Восточного партнерства», которые, кроме как географически, никак не тянут на полноценное членство и даже на старт переговоров по нему. При этом совсем отказать вожделеющим евроинтеграцию странам Брюссель в нынешней международной конъюнктуре не может себе позволить: данные территории должны быть непременно застолблены в европейской, шире – в западной, сфере влияния. Видимо, одним из способов решить эту дилемму лидеры ЕС видят в том, чтобы вместе с ни чем не обязывающим статусом кандидата предложить некий новый формат сотрудничества, что-то вроде усовершенствованного «Восточного партнерства» – с более вкусными бонусами, но без прямой привязки к перспективе членства. Первым эту идею публично выразил накануне президент Франции Эммануэль Макрон, предложив создать «Европейское политическое сообщество», которое позволит «демократическим европейским странам, разделяющим европейские ценности, найти новое пространство для сотрудничества с ЕС в области политики, безопасности, энергетики, транспорта, инвестиций, инфраструктур, политики свободного передвижения граждан». Это предложение было поддержано и канцлером Германии Олафом Шольцем. Примечательно, что Макрон сразу уточнил, что такое сообщество не предрешает членства в Евросоюзе. Понятное дело, что любое новое объединение, как его красиво не назови, не будет равняться членству в ЕС, что прекрасно понимают и в столицах «трио». Неудивительно, что первая реакция Киева на инициативу – негативная. Однако, как представляется, такой суррогат будет единственной реально доступной опцией для Украины, Грузии и Молдовы, по крайней мере, в ближайшие годы. Это, конечно, не похоже на полноценное воплощение европейской мечты – но с другой стороны, еще три месяца назад даже такие варианты были едва ли вообразимы.