«Стамбульский шаблон». Почему требования Кремля к Украине должны тревожить Кишинёв

Второй раунд консультаций между Россией и Украиной, прошедший вчера в Стамбуле, едва ли стал шагом к миру. За внешним антуражем дипломатии продолжает скрываться жёсткая конфронтация. Ни одна из сторон не готова к компромиссам, но обе стремятся зафиксировать крайние позиции и, главное, завоевать расположение международной аудитории, прежде всего, США, Китая и Глобального юга. О том, как проходили переговоры, каковы реальные их итоги и что это означает для военных и политических перспектив – в нашем разборе

То, что вчерашние переговоры будут скорее политическим спектаклем, чем реальной попыткой остановить войну, было ясно ещё до начала встречи. Стороны подошли к ним, публично заняв максимально жёсткие позиции. Киев, ещё месяц назад отказывавшийся от любых перемирий, вынужденно согласился на формат, предложенный Москвой и Вашингтоном, но явно не верит в его эффективность. Россия же не проявляет ни малейшей гибкости, продолжая настаивать на своих прежних и давно известных требованиях, напоминающих больше условия капитуляции. Сам ход встречи лишь подчеркнул имитационную суть происходящего. Открытая её часть длилась около часа, из которого значительное время ушло на приветственные выступления. При этом неофициальное общение глав делегаций продолжалось 2,5 часа, и именно в нём, вероятно, и «родились» основные результаты. В целом только этот факт и можно считать единственным позитивным моментом, который может стать прологом к более серьёзным переговорам в будущем. Для очередной стамбульской сходки Украина попыталась создать специфический фон. Так, буквально за сутки до этого её спецслужбы провели дерзкую операцию с ударами по логистической инфраструктуре и аэродромам стратегической авиации РФ. По данным открытых источников, всего было выведено из строя до пятнадцати самолётов, являющихся носителями крылатых ракет и составляющих часть российской ядерной триады. Такая атака буквально накануне переговоров, безусловно, имеет политический подтекст и вполне укладывается в стратегию давления на Москву, чтобы принудить её смягчить ультимативные требования. Таким образом, Киев пробует изменить дипломатическую повестку, демонстрируя, что может наносить удары по ключевым компонентам российской обороны, не соглашаться на российские условия перемирия и располагает возможностями навязывать собственную игру. Москва, в свою очередь, пытается сохранить видимость контроля над ситуацией. Отказ от перемирия по украинской формуле, отсутствие публичной реакции на удары по аэродромам, передача бескомпромиссных вариантов урегулирования конфликта – всё это укладывается в модель проецирования жёсткой и непреклонной военно-политической воли. Однако внутренние противоречия в России становятся всё заметнее, особенно на фоне репутационных ударов, и вопрос стабильности системы может встать перед российским руководством в полный рост. Потери среди воздушного флота стратегического назначения весьма болезненны для Москвы не только в военном, но и в символическом плане. Эти самолёты, будучи снятыми с производства ещё в советское время, представляют собой практически невосполнимый ресурс. Их утрата означает не просто уменьшение общего арсенала, но и удар по имиджу российской армии, порождая сомнения в технологической устойчивости всего ядерного щита РФ. Более того, подобные атаки показывают серьёзную уязвимость российской военной инфраструктуры, которая, как оказалось, не имеет активных систем ПВО и элементарной радиоэлектронной защиты. Это, в конечном счёте, ставит под вопрос обоснованность геополитических амбиций Кремля. Возвращаясь к вчерашним переговорам, стоит признать, что формальные их итоги довольно скромны. Стороны договорились об обмене пленными и телами погибших – по 6 тысяч с каждой стороны, хотя россияне назвали свою передачу «односторонней». Также обсуждалось возвращение тяжелораненых и военнопленных младше 25 лет. Но всё это гуманитарный фон, который никак особо не влияет на ситуацию на поле боя, где за последние недели существенно увеличилось количество атак вооружённых сил РФ. Усиливающаяся динамика боевых действий говорит о подготовке Москвы к осенне-летней кампании, если дипломатические усилия не приведут к ожидаемым результатам. Ключевым моментом в Стамбуле стал обмен проектами меморандумов. Украина представила свой документ ещё в мае. Он предполагает 30-дневное перемирие под международным контролем, но в принципе мало чем отличается от старых англо-французских предложений и не содержит механизма перехода к прочному миру. Российский меморандум, переданный в Турции, раскрывает детали ранее озвученных требований и определяет последовательность действий, в случае принятия которых Кремль готов пойти на перемирие, а после выборов президента и парламента в Украине – подписать с ней мирный договор. То, что тексты меморандумов почти сразу просочились в прессу, лишний раз говорит о том, что на текущем этапе и Россия, и Украина ведут переговоры скорее для внешнего наблюдателя, чем всерьёз рассчитывают о чём-либо договориться. И этим наблюдателем, конечно, является Дональд Трамп, который уже выражал готовность провести совместную встречу с Путиным и Зеленским. Кроме того, надо думать, что в зависимости от исхода этой дипломатической игры американский лидер будет в итоге принимать решение о дальнейшем участии США в конфликте. Собственно говоря, одной из целей украинской операции «Паутина» был как раз срыв стамбульской встречи за счёт провоцирования Кремля на резкую реакцию. Нынешний переговорный раунд интересен не только в разрезе российско-украинских отношений, но и тем, что Москва, фиксируя свои требования к Украине в письменном виде, формирует универсальную рамку, которую может позже экстраполировать на другие постсоветские республики. Это особенно актуально для Молдовы, где неурегулированный статус лояльного РФ приднестровского региона в любой момент может выйти на первый план. От того, какие уступки или компромиссы Кремлю удастся вытянуть из Киева, будет зависеть и то, с каким дипломатическим давлением в дальнейшем столкнётся Кишинёв и с чем ему придётся согласиться, учитывая условный «украинский прецедент». Тут надо понимать, что в отличие от нашей страны, Украина, при всех тяжёлых обстоятельствах, всё же обладает возможностью маневрировать и противиться политическим требованиям, которые ей пытается навязать Кремль при молчаливом согласии Вашингтона. А вот Молдова, не имеющая сопоставимых ресурсов и военно-дипломатической поддержки, может оказаться под гораздо более сильным политическим давлением, если логика «меморандумов Кремля» получит международную легитимацию, главным образом, со стороны нынешней администрации Белого дома. Увы, вчерашний день не приблизил нас к концу войны, но сказал кое-что важное о состоянии современных международных отношений. Дипломатия ведётся больше ради внешнего наблюдателя, чем в поисках компромисса. Сопутствующие этому обмен документам, атаки дронов, демонстративное поведение делегаций – всё это скорее элементы беспринципной геополитической игры, где каждая сторона укрепляет свои позиции перед возможной фазой эскалации. Ну, а реальное урегулирование, похоже, откладывается, если не на годы, то уж точно на месяцы.