Конец иллюзиям в молдо-российских отношениях?

Окончательный геополитический разворот Молдовы, закреплённый результатами парламентских выборов, так или иначе, приведёт к переосмыслению молдо-российских отношений и их выходу на совершенно новую траекторию

Итоги парламентских выборов, среди прочего, прочертили границы новой эпохи, в которой Молдова окончательно делает ставку на европейскую интеграцию. Голосование граждан закрепило этот стратегический курс государства и одновременно зафиксировало огромный сдвиг в политической истории нашей страны – а именно выход из орбиты влияния России. Проевропейские силы теперь составляют три четверти будущего состава парламента. В результате Молдова, пережившая десятилетия двусмысленных компромиссов между Востоком и Западом, решила чётко определить направление движения. Однако в этом кроются новые вызовы и риски: встраивание в новую полосу движения не делает дальнейшее политическое маневрирование менее сложным. На протяжении трёх десятилетий после распада СССР Молдова оставалась лимитрофной зоной и буфером между Европейским Союзом и Россией. Москва рассматривала страну как часть своей экзистенциальной сферы интересов на постсоветском пространстве, где русская культура, язык и экономические связи должны были служить гарантией сохранения влияния. Однако осенью 2025 года этот механизм окончательно дал сбой. Политические фигуры, определявшие долгие годы пророссийский курс в Молдове, – Игорь Додон, Владимир Воронин, Василе Тарлев и т.д. – ушли в тень истории. 28 сентября проявило неизбежное: лозунги о «нейтралитете», «традиционных связях с Россией» и «общей истории» хоть и вызывают лёгкую ностальгию у части общества, но обеспечить политическую мобилизацию широких слоёв избирателей уже не могут. Это говорит о том, что электоральное поле республики за последние несколько лет сильно изменилось. Даже в традиционно лояльных России молдавских регионах, в особенности на севере страны, наблюдается выраженный дрейф в сторону проевропейских настроений. Да, Гагаузия ещё остаётся последним крупным очагом влияния Москвы, где структуры Илана Шора и связанные с ними группы пока удерживают поддержку РФ. Однако долговременность существующего положения вызывает всё больше сомнений. Многие годы Россия сохраняла влияние на Молдову с помощью двух главных инструментов – энергетики и рынка сбыта. Газ, электроэнергия, сельхозэкспорт – всё это составляло архитектуру «зависимостей», через которую оказывалось политическое воздействие на Кишинёв. Однако эта модель перестала работать, после того как Кишинёв диверсифицировал энергоснабжение, включившись в европейские сети и получив доступ к альтернативным маршрутам. Поставки продукции в РФ упали ниже 5% от общего объёма. Молдавские производители переориентировались на рынки ЕС и Румынии, из-за чего Кремль лишился экономических рычагов влияния, а вместе с ними и возможности продвигать свои условия. В сфере СМИ ситуация практически аналогична. После 2022 года информационное пространство Молдовы пережило масштабную «дерусификацию». Телеканалы, финансируемые российскими структурами, а также информационные ресурсы, работающие в рамках общероссийской повестки, были закрыты, а часть журналистского сообщества попросту переориентировалась на локальные и европейские гранты. Вследствие этого Россия лишилась даже символического присутствия в общественно-политическом поле республики. Это не могло не отразиться в целом на двусторонних отношениях, которые находятся сегодня в самой низкой точке за все постсоветские годы. Деятельность межведомственных и межотраслевых механизмов приостановлена, дипломатический диалог фактически заморожен, учитывая, что российский посол так и не получил до сих пор официальной аккредитации. Все взаимные контакты ныне преимущественно ограничиваются взаимными обвинениями в адрес друг друга. В существующих обстоятельствах складывается впечатление, что Москва не имеет ни стратегии, ни понимания, как дальше выстраивать отношения с государством, которое больше не рассматривает её как приоритетного партнёра. В Кремле долгое время исходили из ошибочного представления о том, что проевропейский курс Молдовы и откровенно антироссийский режим в Кишинёве – это некое временное отклонение. Однако все электоральные циклы последних лет и, в конце концов, сентябрьские выборы наглядно продемонстрировали, что в российской столице представления о молдавской действительности очень далеки от реальности. Оказалось, что, так или иначе, подавляющее большинство молдавских граждан разделяет проевропейскую ориентацию элит и в целом нынешний политический курс. Судя по всему, в Кремле всё-таки начался процесс осознания собственных заблуждений. Об этом говорит и свежая отставка чиновника из администрации президента РФ, курировавшего долгие годы молдавское направление. Это, по меньшей мере, свидетельствует о признании провала прежней политики и подготовке к её пересмотру. Несмотря на политическую эйфорию от победы на выборах, молдавским властям всё же стоит сохранять осторожность. Объективно говоря, окончательно выйти из сферы российского влияния пока нельзя. География, энергетика, присутствие российских войск на левом берегу Днестра – всё это по-прежнему делает Молдову достаточно уязвимой и воспринимаемой в качестве части «серой зоны» противостояния между Востоком и Западом. Из-за этого в ближайшие годы страна продолжит балансировать, будучи вынуждена искать новую формулу взаимодействия с Москвой, пусть и на минимальном уровне, чтобы избежать неконтролируемой эскалации. В этом смысле перспективы молдо-российских отношений на ближайшие годы можно определить как «контролируемое охлаждение». С одной стороны, никто не заинтересован в полном разрыве, но с другой, возврат к прежнему формату сотрудничества кажется практически невозможным. Поэтому Кишинёв продолжит курс на стратегическое дистанцирование от Москвы, делая ставку на вхождение в евроатлантические структуры. Проблема российского военного присутствия в приднестровском регионе остаётся ключевым моментом. Для Молдовы это не только вопрос территориальной целостности, но и темпа европейской интеграции, а также степени её финализации. Для России левобережье – это последний инструмент влияния и одновременно дилемма. В нынешних условиях РФ вряд ли будет готова задействовать регион в качестве средства воздействия на Кишинёв, но и на серьёзные уступки идти, скорее всего, тоже не станет. Все понимают, что приднестровская тематика – это «опасный клубок неопределённостей», где динамика урегулирования тесно соотносится с разметкой более широкой системы координат, включая архитектуру европейской безопасности. Москва, вероятно, будет стремиться хеджировать потери, сохранив минимальный канал связи для потенциального диалога в прагматичном и рациональном ключе. Такая модель, по сути, станет признанием новой реальности, где Молдова больше не часть «русского мира», а совершенно новый политический феномен, требующий иных подходов. С большой вероятностью в первое время Москва будет работать в режиме «внимательного наблюдения» и не совершать резких движений, оценивая то, как будет развиваться политический процесс в стране в условиях высокого социального давления и внешней нестабильности. На текущем историческом отрезке главным итогом для Кишинёва и Москвы должно стать общее понимание того, что в обеих странах сформировались новые политические поколения, которые не живут старыми иллюзиями и более не связаны элементами ностальгии. Для современных молдаван Россия – не «старший брат», а один из внешнеполитических акторов, с которым можно выстраивать взаимовыгодное равноправное сотрудничество. Ну, и в восприятии россиян, пожалуй, Молдова постепенно утрачивает образ «солнечной советской Молдавии» и предстаёт как постсоветское государство, однозначно ориентированное на интеграцию в Евросоюз.