Молдова и Евросоюз: вероятные особенности вступления

Вопрос членства Молдовы в Европейском союзе не носит строго юридического характера, оставаясь темой, зависящей от геополитических сценариев и требующей взаимных уступок Кишинёва и Брюсселя

К концу года сформировалась институциональная ситуация, благоприятствующая перспективам вступления нашей страны в Европейский союз и не предполагающая существенных электоральных потрясений. Срок полномочий текущего созыва Европарламента – до лета 2029 года. Соответственно, Еврокомиссия – главный бюрократический орган ЕС, активно продвигающий членство Молдовы, – сохранит свои полномочия в ближайшие 4 года. Попытки продвинуть вотум недоверия Урсуле фон дер Ляйен провалились, что подтвердило устойчивость органов управления ЕС и их способность беспроблемно вести переговоры со странами-кандидатами. Режим PAS у нас тоже закрепился всерьёз и надолго. Парламентские выборы только завершились. Президентская кампания в 2028 году, даже если голосование не будет перенесено в парламент и Майя Санду откажется от выдвижения на новый срок, предполагает вполне плавный транзит без радикальных изменений и чрезвычайных сюжетов. При сохранении современных геополитических трендов к 2029 году вопрос о членстве в ЕС уже может быть принципиально решён. На данном этапе ни одна страна Евросоюза не возражала (в отличие от Украины) против приёма Молдовы в сообщество. Однако сама процедура потребует от всех уникальной гибкости и снижения взаимных требований и ожиданий. С юридической точки зрения, мы физически не способны выполнить весь пакет обязательств, навязываемых потенциальным странам-членам. Последнее расширение ЕС, напомню, состоялось в далёком 2013 году путём включения достаточно богатой, развитой и демократической Хорватии. И даже тогда для Загреба, которому необходимо было адаптировать примерно вдвое меньше директив ЕС, чем нужно нам сейчас, применялись определённые допущения. Очевидно, что по политическим причинам Брюссель не сможет обеспечить членство Молдовы (и балканских стран) с тем же набором полномочий, которые есть у участников ЕС на данный момент. В частности, речь идёт о принятии ключевых решений Евросоюза по принципу консенсуса, когда каждое государство имеет право вето. Этого нам никто не будет готов дать, в том числе по причине особенностей геополитического положения Кишинёва, где при определённых обстоятельствах (например, в случае мирной реинтеграции Приднестровья) может состояться реванш пророссийских партий. Напротив, систематическая фронда со стороны Венгрии и Словакии уже сегодня побуждает евробюрократов изучать варианты ограничения права вето. Молдова не будет на первых этапах и частью зоны единой европейской валюты, что является вполне естественным порядком вещей. Ни Румыния, ни Болгария, ни даже Польша, более 20 лет пребывающая в объединении, пока не ввели евро в качестве национальной платёжной единицы и не получили права эмиссии. Не будет и единовременного включения в шенгенскую зону. Те же Бухарест и София добивались этого почти два десятилетия. Между тем миграционные правила Евросоюза постепенно ужесточаются, в том числе для стран с безвизовым режимом (среди «новинок» – система фиксации и хранения биометрической информации, требования подтверждения финансовой состоятельности и заблаговременного электронного заявления о планах поездки). Кишинёву также не следует всерьёз рассчитывать на национальный портфель еврокомиссара, поскольку дальнейшее расширение штата Еврокомиссии спровоцирует бюрократическое перенапряжение и дополнительные траты. Они не только не будут поддержаны европейскими налогоплательщиками, но и усилят евроскептические и правые тенденции к следующим выборам в 2029 году. В целом понятно, что Молдова, даже вступив в ЕС в ближайшие пять лет, абсолютно точно не получит весь набор прав и привилегий, характерных для полноценного членства. Вероятно, обоснованием послужит необходимость завершения институциональных реформ и достижения чёткого соответствия законодательным рамкам и ценностям Европейского союза. Эти моменты, позволяющие говорить об особом политическом подходе Брюсселя, в чём-то ущемляющем статус Кишинёва, с другой стороны, открывают перед нашим правительством перспективы выторговывания обратных уступок Еврокомиссии. Это было бы, как минимум, справедливо и помогло бы сократить шоковые эффекты для экономики и общества. Молдавский избиратель и политические партии, в особенности заседающие в парламенте нового созыва, попросту обязаны поставить этот вопрос перед Майей Санду, Александром Мунтяну и PAS. Так, правительство может попросить о временных изъятиях из бюджетных правил ЕС и реструктуризации долгов. Мы продолжаем жить в кредит, бюджетный дефицит превышает установленный в ЕС порог в 3% ВВП. При этом госдолг подбирается к 60% ВВП, но министерство финансов обещает его сокращение до 40% к концу года. Можно попытаться сохранить элементы суверенитета в торгово-экономической политике, включая тему санкционных режимов, поскольку резкий отказ от рынков СНГ, Китая, Индии может обернуться ухудшением гуманитарной ситуации. Также Кишинёв может быть заинтересован в неприменении требования о размещении мигрантов на своей территории. Тема с лагерями для беженцев вызывает явно негативный общественный резонанс. Логика тут проста: если нельзя рассчитывать на полный спектр прав, включая свободное передвижение, трудоустройство и социальную защиту своих граждан на пространстве ЕС, то и не должно быть обязанностей принимать на себя все миграционные риски, сформировавшиеся в результате спорной политики Брюсселя в данной сфере. Наше общество позитивно бы восприняло и некоторые изъятия и длительные переходные периоды в плане применения т.н. «повестки», т.е. политики в отношении сексуальных меньшинств, которая категорически не соответствует православным и умеренно патриархальным взглядам большинства молдаван. Но ключевые вопросы для Молдовы – это гибкость Брюсселя по поводу приднестровской проблемы и разделения заявок с Украиной. Членство последней в ЕС по-прежнему кажется затруднительным. Ряд государств против (особенно проблематична позиция Венгрии, где решение принято на основе всеобщего опроса граждан), а продолжающийся российско-украинский конфликт, как минимум, не позволяет чётко определить границы союза в случае присоединения Киева. Попытки урегулировать отношения с Приднестровьем ещё будут иметь место в ближайшие два-три года. Однако в условиях нежелания разговаривать с Москвой, что исключает возможность дипломатического решения по российскому военному присутствию, от Брюсселя потребуются креативные шаги. Переварить левобережье Кишинёв едва ли успеет, но и отказаться от территории он не будет готов. При этом кипрский сценарий здесь явно не сработает. Евросоюзу придётся учесть особый режим и интересы Тирасполя или «закрыть глаза» на эту проблему в принципе.