«Миротворческая дилемма». Нужна ли Кишинёву операция с участием России?

Антон ШВЕЦ

Вчера исполнилось 32 года с начала миротворческой операции на Днестре. Как минимум, последние пятнадцать из них официальный Кишинёв демонстрирует скорее негативное отношение к её формату

Вооружённая фаза приднестровского конфликта, как известно, завершилась подписанием соглашения о мире между президентами России и Молдовы 21 июля 1992 года, а уже через неделю прошло первое заседание Объединённой контрольной комиссии – органа управления миротворческой операцией на Днестре. Уже 29 июля российские миротворческие подразделения вошли в т.н. зону безопасности, включающую в себя большую часть территории Приднестровья и некоторое количество районов правобережья. Первоначально численность только российского контингента превосходила 3000 военнослужащих (сейчас с учётом обеих конфликтующих сторон миротворческие силы насчитывают около 1500 тысяч человек), в зоне безопасности действовало 72 поста (на сегодняшний день – 15), город Бендеры был объявлен районом с повышенным режимом безопасности и местом заседаний ОКК (комендантский час отменён в 2001 году). Вот уже 32 года заседания ОКК проводятся практически каждый четверг (подписано уже свыше 900 протоколов), по мере необходимости – и в другие дни в формате экстренных или внеочередных встреч. В работе комиссии участвуют делегации России, Молдовы и Тирасполя, а также представители Украины и миссии ОБСЕ. Москва и Тирасполь настаивают на том, что миротворческая миссия должна продолжаться до момента окончательного политического урегулирования конфликта на Днестре. На левобережье часто ссылаются на совместное заявление Владимира Воронина, Игоря Смирнова и Дмитрия Медведева, оформленное в 2009 году, где указывается на «целесообразность трансформации нынешней миссии в мирогарантийную операцию под эгидой ОБСЕ по итогам приднестровского урегулирования». Центральные власти же, в свою очередь, настоятельно требуют вывода российских войск и запуска гражданской или полицейской миссии с международным мандатом, не связывая эту цель напрямую с течением политического переговорного процесса. Эта линия стала доминирующей после «революции Твиттера» 15 лет назад. Пока Кишинёв продолжает участвовать в миротворческой операции – сформирована делегация в ОКК, есть старший военный начальник, действующий в составе объединённого военного командования, а также самый многочисленный контингент и военные наблюдатели. Однако руководство страны «держит порох сухим» и использует любую возможность для критики нынешнего миротворческого формата. Неудивительно, что в праздничных мероприятиях, которые организуют приднестровцы к годовщинам ввода миротворческих сил, представители правобережья давно не участвуют. Точкой невозврата стал недопуск в Молдову в 2017 году самолёта с российским вице-премьером Дмитрием Рогозиным, который планировал присутствовать на 25-летнем юбилее миротворческой миссии в Бендерах. 7 лет назад режим Влада Плахотнюка занял максимально жёсткую позицию против российского присутствия на Днестре. Тогда были приняты декларации на уровне конституционного суда, парламента и правительства с призывами к выводу войск. В последующие годы с похожими заявлениями выступала уже Майя Санду, в том числе с трибуны ООН. Сейчас правящий режим идёт ещё дальше, доктринально зафиксировав свой антироссийский курс, подразумевающий политические требования о роспуске оперативной группы российских войск в Приднестровье (ОГРВ), утилизации советских боеприпасов, хранящихся в Колбасне, и переформатировании миротворческой операции. В стратегии национальной безопасности, утверждённой в конце прошлого года, в качестве одной из основных угроз называется «незаконное военное присутствие Российской Федерации в приднестровском регионе и осуществление контроля над сепаратистским образованием». Формально данное положение отсылает к ОГРВ, поскольку миротворческая миссия регламентируется соглашением 1992 года и документами ОКК, которые подписаны Молдовой. Однако в Москве заявляют, что ОГРВ нужна именно в целях ротации российского миротворческого контингента (а также охраны складов вооружений). В недавно принятой парламентом стратегии национальной обороны до 2034 года присутствие российских войск рассматривается как противоречащее конституционному принципу нейтралитета Молдовы, а также угроза суверенитету: «Военнослужащие Российской Федерации, незаконно дислоцированные на территории Республики Молдова, а также вооружённые формирования неконституционного режима в приднестровском регионе, имеют значительные оперативные возможности. Каждый отдельно или совместно для продвижения их целей сами по себе представляют серьёзную угрозу суверенитету и территориальной целостности Республики Молдова». Фактически, трёхсторонний миротворческий формат под эгидой РФ является проблемой для Кишинёва, реализующего 18 программ сотрудничества с НАТО, участвующего в международных учениях (за полгода их уже было около 15) и развивающего партнёрство с ЕС и США. Миротворческая миссия на этом фоне – чуть ли не реликт и своеобразный якорь, удерживающий от окончательного разрыва отношений с Россией. Ведь, несмотря на антироссийские санкции и денонсацию многочисленных соглашений СНГ, общение внутри миротворческого механизма вынужденно продолжается. Кроме того, она, очевидно, сковывает свободу манёвра в отношении Тирасполя, поскольку любые попытки наведения конституционного порядка с применением силовых или полицейских методов будут равносильны конфликту с РФ. При этом рано или поздно руководству республики придётся определяться со своим отношением к миротворческому процессу в плане конкретного набора действий. В конечном счёте, в законодательство и доктринальные документы действующий формат миссии уже совсем не укладывается. Понятно, что прямо сейчас этого делать никто не будет, поскольку Майя Санду намеревается осенью переизбраться своими силами на новый срок и не заинтересована в обострении на Днестре. Однако уже перед парламентскими выборами ситуация может резко ухудшиться, если из опросов станет понятным, что PAS (вместе с потенциальными участниками правой проевропейской коалиции) утрачивает большинство в представительном органе и право сформировать правительство. Правящий режим в прошлом году уже всерьёз рассматривал возможность выхода из соглашения 1992 года, но в последний момент решил не рисковать, чтобы попытаться без потрясений пройти электоральный период и посмотреть на развитие ситуации в российско-украинском конфликте. Эдакий прагматичный оппортунизм на фоне бесконечной антироссийской риторики и попыток усиления собственной боеготовности за счёт ускоренной милитаризации. Вместе с тем в нынешних условиях траектория политики PAS в вопросе миротворчества на Днестре практически предрешена. Серьёзный кризис может возникнуть ещё до 33-й годовщины миссии – либо перед мартовскими парламентскими выборами, либо сразу после них в случае формирования радикально правой коалиции. Для этого Кишинёву достаточно объявить об отзыве своей подписи из-под мирного договора 1992 года (оно не было ратифицировано парламентом, следовательно, достаточно мнения президента) и прекратить участие в работе ОКК. Проблема тут остаётся прежней – невозможность спрогнозировать реакцию Москвы. Пока не работает формат «5+2» – единственная на данный момент площадка, где можно обсуждать вывод российских войск политическими методами (в рамках т.н. «третьей корзины), в Кремле вряд ли будут в восторге от таких односторонних и резких шагов. Если Россия решит «окопаться» на левом берегу Днестра и продолжать защиту фактической границы приднестровского региона, у Кишинёва не останется никаких иных, кроме военных, инструментов реинтеграции Приднестровья и ликвидации российского присутствия. Конечно, если по мере продвижения процесса европейской интеграции такая задача вообще будет ставиться.